Как опера барокко «Неистовый Орландо» заговорила на языке современности

В преддверии премьеры оперы «Неистовый Орландо» А. Вивальди, которая пройдет в «Астана Опера» 4-5 октября, режиссер-постановщик из Италии Алла Симонишвили рассказывает о том, как классическое произведение барочной эпохи приобретает новое звучание на сцене современного театра.

— Трансформация главного героя — одна из ключевых тем вашей интерпретации этой оперы. Можете подробнее рассказать, как вы раскрываете это духовное перерождение?

— Опера называется «Неистовый Орландо» неслучайно. Орландо — воин, прошедший через множество сражений, и на протяжении всей своей жизни считал войну естественной частью бытия, как это было принято в его время. Однако в какой-то момент он осознает бессмысленность завоеваний и войн. Именно этот внутренний перелом делает оперу актуальной и сегодня. Мы все стремимся к миру, к счастью, к любви. Орландо тоже проходит через переоценку ценностей и понимает, что любовь — это основа всего, что есть в мире. Его любовь к Анжелике становится для него абсолютной, он идеализирует ее до такой степени, что не может принять ее несовершенство. Трагедия Орландо в том, что он не понимает человеческой слабости, ведь сам он всегда был строг и требователен, прежде всего, к себе. И когда его идеализированная картина рушится, он теряет рассудок. Еще одна яркая героиня оперы – Альчина, хотя и могущественная колдунья, она боится Орландо. Несмотря на свои силы и бессмертие, чародейка чувствует угрозу, исходящую от него. Ее молодость и красота зависят от сердец мужчин, которых она влюбляет в себя, но когда коллекция сердец уменьшается, ее силы слабеют. В финале ее магия разрушается героем Орландо, который, по предсказанию, призван лишить Альчину ее чар. Но его путь — это освобождение. В нашей постановке он проходит через безумие страстей и достигает нового духовного уровня, где любовь перестает быть больной привязанностью. Орландо понимает, что настоящая любовь — это свобода, и его истинная награда не в том, чтобы завоевать Анжелику, а в том, чтобы освободиться от своих страстей. Открытый финал оставляет зрителю возможность поразмышлять: станет ли Орландо новой Альчиной или добрым гением? Ответ на этот вопрос каждый найдет сам.

— Опера барокко включает тесную взаимосвязь между голосом и инструментами. Можете рассказать, как это выражается в вашей постановке?

— Музыка этой оперы строится на инструментальном мышлении. Здесь артисты не просто поют, они словно сливаются с инструментами — как флейта, скрипка или гобой. Они имитируют инструментальные штрихи. Например, смена смычка у скрипача — это дыхание певца, его начало фразы. В результате певец и оркестр становятся единым целым. Эта опера требует особого мастерства, ведь барочное пение виртуозно и не все голоса имеют возможности инструментальной подвижности, так как это связано  с их физиологическими особенностями. Это просто физиология.

Если обратиться к истории эпохи расцвета кастратов, то их голоса царили на оперной сцене на протяжении двух веков. Итальянская: неаполитанская и венецианская школы воспитали множество музыкантов, вышедших из хоров кафедральных соборов, и дали им глубокое, серьезное музыкальное образование, из них выросли не только исполнители, но и композиторы, и педагоги. Те, у кого голос был особенно красив, к сожалению, подвергались хирургической операции, чтобы сохранить его. Известные имена таких певцов, как Фаринелли, знакомы широкой аудитории, благодаря популярному фильму. Эти голоса имели огромный диапазон благодаря сохраненной высокой сопрановой октаве, а также развитому нижнему регистру, что делало их гораздо более утонченными виртуозами по сравнению с обычными певцами. Именно на такие голоса и создавалась музыка того времени, которую не все могут исполнять сегодня.

В современном мире такие партии поют  контртеноры или меццо-сопрано. Но в нашем случае, если привлекать только меццо-сопрано, то, во-первых, собрать необходимое количество певиц для этой постановки было бы крайне сложно. Поэтому мы приняли решение придерживаться драматургической логики и предоставили возможность исполнения мужских персонажей мужским голосам. Конечно, нехватка определённых типов голосов также повлияла на это решение, но в целом, труппа оправдала надежды, мы довольны качеством исполнения. В нашем случае Орландо исполняет не меццо-сопрано и не контртенор, а баритон.

— Ваша постановка сохраняет оригинальную музыку, но включает вариации, адаптированные для современных певцов. Какие сложности и возможности это приносит исполнителям?

— Мы абсолютно не меняли ни тональности, ни музыку, ни оркестровку — все осталось в оригинале. Однако в некоторых сложных местах мы добавили вариации, которые наилучшим образом соответствуют вокальным данным исполнителей. Прелесть этой музыки заключается в том, что она не только допускает, но и требует вариаций. Это позволяет певцам продемонстрировать свою виртуозность, вокальные возможности, вкус. Ведь ранее исполнение опер было своеобразной «ареной» для певца, где он мог показать все свое мастерство. Мы использовали эту традицию, чтобы поддержать исполнителей, предлагая вариации, которые мы разрабатывали вместе. Певцы вносили свои идеи, вдохновлялись другими артистами или создавали что-то новое, и в результате мы достигли прекрасного исполнения, при этом, не изменяя партитуру. Стоит отметить, что в те времена композиторы часто переписывали оперы для других театров, адаптируя партии под доступные голоса. Мы придерживались того же принципа, сохраняя оригинал партитуры.

— Вы оставили только 2 акта оперы, считаете это оправданным в контексте современных оперных традиций?

— Мы сократили оперу, и я считаю, что имели на это полное право. Традиции восприятия оперы в те времена сильно отличались от современных. Тогда люди проводили в опере полдня, выбирая, что именно слушать — конкретные арии или, в целом, певцов, которые им нравились. Опера могла длиться 5-6 часов. Именно из-за этого появилась оперная реформа Глюка (переосмысление оперного жанра), ближе к классическому периоду. Оперные представления превращались в «концерт в костюмах:» арии были длинными, виртуозными, но драматургическая основа оказывалась запутанной и второстепенной, уступая первенство демонстрации возможностей певцов.

Мы приняли решение сохранить ключевую драматургическую линию, убрав излишне запутанные эпизоды. Выбрали четкую и понятную основу — духовную трансформацию главного героя. Это позволило сохранить смысл и целостность оперы, сделав ее более доступной для современного зрителя. Поэтому, надеемся, что спектакль привлечет внимание широкой аудитории, ждем нашего дорогого зрителя!